69 лет Сталинградской битве

69 лет Сталинградской битве.

Вот и  пришла зима. И пришла и прошла очередная годовщина завершения битвы под Сталинградом. И в очередной раз, я со смешанными чувствами встретил и проводил эту дату. Это семейное. Война не зацепила меня, но она зацепила родителей и дедов. Деды не вернулись с той войны. Не вернулось и большинство их сыновей. Мой отец в 18 лет попал под Сталинград. Он не воевал в самом городе. Он воевал в степи. Он почти не рассказывал о войне. Но в тех скупых рассказах, вернее случайно оброненных фразах, всегда чувствовался этот холод, и эта стужа наших широких, продуваемых ледяными ветрами степей. Тогда мне было не понятно, почему он больше помнит не доблестные и победные бои, а эти холодные будни 1942 –го. В этом прошлом, как исключение, островком теплоты  лежал «большой» его рассказ о том, как он в сугробе нашел мешок замерзшего лука, и как они целый день радовались этому счастью – сладкому, запеченному на буржуйке объедению. Но это было более 69 лет назад. И было тогда холодно. И в этих промерзших степях выживали и воевали эти 18-ти летние пацаны и их степенные отцы.

И те, кто выжил, получали потом медали. Награды всегда сопровождают победы. И слава Богу что получали. Просто слава Богу потому что выжили.

Год текущий. Январь. Разбавляя квартирный досуг прогулками, я вновь, в который раз, был поражен близостью ТОЙ ВОЙНЫ. И вроде места-то обжитые, да к городу близкие. И вроде давно это было. Но даже сейчас неожиданно натыкаешься на окопы глубиной более метра. Вот они зигзаги боевых рубежей, близ «Древнего вала».

А вот вновь неожиданная встреча: даже не сразу понимаешь, что убегающие к горизонту(!!!) «канавы», это линии окопов вырытые техникой.

И потом присмотревшись замечаешь, что не рационально было копать в степи параллельно 3 линии «канав»  начинающихся и заканчивающихся глубокими прямоугольными «ямами».  И только неразорвавшиеся артиллерийские снаряды рассеивают все сомнения.

Осматриваясь начинаешь понимать, что дальняя, четвертая «канава» прерывающаяся «валами», это артиллерийские позиции. А уже присмотревшись, натыкаешься и на потревоженные «копателями» свидетельства суровой истории.

И стоя в этой холодной, промерзшей степи, где некуда бежать, и некуда деться, а можно только вгрызаться вглубь, понимаешь почему отец почти не вспоминал доблестных боев; понимаешь почему он больше помнил эту степь и этот холод.; и вспоминаешь его короткий рассказ, о том как они, прижатые пулеметам, пол дня пролежали в снегу, в поле, до темноты.

Здесь, в этой холодной и бескрайней степи, кожей, каким-то неведомым чувством, ощущаешь отличие суровой действительности той войны, от порою непонятной героизации, во имя непонятных целей.

Оттого-то, наверное, и непонятны чувства к очередным датам…